Сверхзадача [Дело Килиоса. Сверхзадача. Возвращение «Викинга».] - Иштван Немере

— Смотри! — кричит он, показывая рукой вперед.

Водопад отсюда, с зеркала реки, не увидишь. Мы видим только ущелье, похожее на гигантский коридор с фантастическим перепадом по высоте, тонкую завесу водяной пыли, висящую между берегами, а далеко за ними зубчатые вершины гор утопают в солнечном свете. Я смотрю туда с равнодушием обреченного, не могу ни бояться, ни отчаиваться. Мы плывем с головокружительной скоростью. Устремляемся под завесу из водяной пыли, сверкающей всеми цветами радуги. Срываемся в утробу черных скал, изрыгающих из себя тяжкий грохот падающей воды. Мне хочется сказать туземцу несколько успокоительных слов, но какие слова могут родиться в таком грохоте! Мы держимся за руки. Мелькнула мысль о напрасности всего. И туземца я зря увлек за собой. Пусть бы жил со своими сородичами…

Последние десятки метров. Время останавливается, словно дает нам возможность лишний раз вдохнуть живительного воздуха. В такие секунды человек способен заново пережить все свое прошлое, вспоминает какие-то полузабытые лица, предметы с четко вырисованными деталями… Все это проносится в памяти, пока передний край бревен вдруг зависает в пустоте, в то время как огромная масса воды проваливается в бездну. Долю секунды мы летим по крутой дуге; плот переворачивается, но мы уже летим сами по себе, летим в клубящуюся, клокочущую пропасть…

После этого моя память сохранила не то, что было со мной, а то, что происходило во мне.

Наверно, был грохот, удушье. Но я их не помню. Я отмечаю, что так уже бывало. Например, когда стартовал с Земли на транспортной ракете. Грохот. Тряска. Хочется, чтобы поскорее все кончилось. Удушье в пещере, куда набилось все племя плоскоголовых, прячась от сильнейшей грозы. Удушье в пропасти после гибели Амара… Картины прошлого мелькнули в непостижимой последовательности. Я мучаюсь от того, что какой-то твердый предмет давит в мою грудь. Обломок скалы? Или дубина Ного? В глаза врываются скалы, деревья, небо, шум воды… Выше моей головы торчат мои ноги. Звенят литавры. Головная боль. И этот слепящий свет, куда все проваливается. Все — в никуда. Ного! Ного! Туземец остается единственной реальностью в самом дальнем уголке сознания. Я знаю, что он есть, и это важнее всего. Ного! Ного! Я кричу, или только хочу крикнуть? На меня опрокидывается грохот. Он затихает, удаляется…

Грудь окована обручем боли. Болит каждое ребро в отдельности. Бесконечное падение сопровождается разноцветными всплесками световых сигналов. В сумеречном сознании вспыхивает мысль: надо проснуться, провентилировать легкие, пошевелить конечностями, как требует методика выхода из гибернации. Тишина нарушается эпизодическими щелканьями приборов и тоненьким, как паутина, писком комара. Факел удаляющейся ракеты растворяется в бесконечном пространстве. Командир, пристегнутый к пилотскому креслу, машет мне рукой, не принимай, мол, всерьез, операторы геовидео всегда пользуются дешевыми трюками, калейдоскопической сменой кадров… Кружится голова. У ракеты разладилась система стабилизации, — она беспорядочно вертится. Стараюсь включить дублирующую систему и, как муха в паутине, запутываюсь в проводах, пытаюсь выбраться и убрать их… Нет, это не то, о чем я думаю. На шее появилось прикосновение волосистых лап. Скалится морщинистая рожа Вру — шаман тянется к моему горлу. С ним-то я справлюсь. Бью ногой в живот и отталкиваю, снова бью — кулаки молотят воздух…

В нос ударяет привычный запах жареной рыбы. Ного приподнимает мне голову, его рука вздрагивает под моим затылком. Чувство голода возникает в горле, рот наполняется рассыпчатым мясом. Оно никогда еще не было таким вкусным. Я голоден, как во второй день голодания. Но кружится голова, и аппетит сменяется отвращением. Лучше бы вместо рыбы глоток холодной родниковой воды…

Лена сидит возле меня и поддерживает мою голову своими мягкими, теплыми руками, пытается заговорить боль. Я вижу ее расширенные зрачки, бледное лицо. Моя боль становится ее болью. Но я не хочу этого! Я знаю, что Лена умерла! Она улыбается и отрицательно покачивает головой. При этом щурится, будто смотрит на солнце.

— Лена, как ты меня нашла? — спазмы сжимают мне горло, невозможно сдерживать рыдание, в котором прорывается бессилие вперемешку с жалостью. Взгляд у Лены становится строгим, янтарное платье полощется на ветру, обрисовывая стройную фигуру, а за ее спиной, на скале, из-за камня выглядывает ласка…

— Лена, зачем ты пришла?

Ей не нравится мой вопрос. Она смотрит на нечто за моей спиной, на ее лице одно выражение сменяется другим.

— Лена, это Ного, человек из палеолита, мой верный товарищ, великолепный зверь. Он любит рыбачить. Мы строим плот.

— Зачем? — губы у Лены даже не пошевельнулись, но вопрос возник, словно шелест веточки.

— Как зачем?.. Это такая длинная история…

Но Лена меня не слушает. Улыбаясь, она смотрит на туземца, который подходит к ней, спотыкаясь на слабо закрепленных бревнах плота. Они пожимают друг другу руки. Я потрясен — плоскоголовые не знают рукопожатий! И мы с Ного никогда не обменивались рукопожатиями. Где он мог их видеть?

— Славный парень Ного, правда, Лена? Он очень привязан ко мне, внешность у него, правда, несколько страшновата, но только внешность. Он тоже человек. Правда, на лестнице цивилизации он одолел лишь первую ступеньку, но он будет подниматься выше. Я помогу ему. Я вытащу его.

— Я все знаю, — говорит Лена шелестящим голосом. Она сердится на меня, что ли? Нет у нее оснований сердиться на меня.

— Что ты можешь знать? — меня охватывает раздражение, и я готов казнить себя за это… Не надо спорить с Леной, ведь она разыскала меня, наверное, это нелегко было сделать. Надо ей все объяснить. С нею всегда трудно было спорить — она упряма и независима:

— Лена, что ты знаешь? Я научил туземца высекать огонь. Он умеет, благодаря мне, пользоваться луком, он боялся воды, не умел удить рыбу, он боится злых духов…

Лена не слушает меня. Рассматривает волосатую лапу Ного, будто хочет предсказать ему его судьбу. Она никогда не интересовалась хиромантией!

— Он человек? — недоверчиво спрашивает Лена.

— Конечно! Почти человек! А его потомки будут людьми несомненно. Они не будут заниматься каннибализмом — это ужасно, когда они пожирают друг друга. Наши пращуры не были каннибалами, верно? Я научу их выплавлять металлы. Они не будут спать кучей вокруг костра. Я научу их строить каменные дома… Заводы… Из металла они сконструируют машины… Нам очень нужен титановый прокат…

— Какой еще прокат? — удивляется Лена. Я уже не сержусь.

— Мы должны отремонтировать "Викинг". Мы попали в метеоритный пояс. Наш корабль получил большую дыру в боку… Лена! Лена! Ты где? Она же умерла и не понимает этого!